Хакон "Леший" сын Эгиля

Хакон "Леший" сын Эгиля
Игрок: Евгений Бородин
Раса:	По рождению: чистокровный мьёрн. Ныне: Старший Вампир.
Возраст:	53 года. 1 рейнданга 250 г.
Происхождение:	Ньоргский Ридьехт (Кул'Хтар)
Род деятельности:	- Ассоциированный агент Культа Бал'Руха. Ищет способ избавления от наступающего безумия. Разыскивает своего пропавшего Учителя – обратившего его Первородного Вампира.
Вероисповедание:	Безднопоклонничество.
Мировоззрение:	Законопослушный злой.

Внешность

Рост: 190 ногтей. Вес: 85 золотых мир. Телосложение крепкое (в особенности в грудной клетке), с широкими плечами, но испорченной осанкой. Кожа бледная, почти прозрачная, повсеместно видны черные вены. Пальцы кажутся неестественно вытянутыми и оканчиваются крепкими вампирскими когтями: 3 см на левой руке и 1 см на правой. Черты лица острые, звериные, треугольным профилем отдалённо напоминают летучую мышь с клыками выступающими при полном открытии челюсти на 3 см. Нос отмер, оставив после себя переносицу с двумя отверстиями. Волосы, когда то доходившие до плечей ныне полностью отсутствуют. Глаза тусклые, безжизненные, конъюнктива постоянно облачена в крупную сетку красных капилляров. Постоянно немного сутулится. Практически всегда носит доспех и шлем поверх простой длинной одежды и поддоспешника, хоронясь от солнца и лишних глаз, скрывая проклятую внешность до самого последнего момента.

Характер

Жизнь и ремесло егеря, а также общая религиозность и непростое прошлое сформировали нрав Хакона. Его будет проще понять в сравнении с излюбленным стилем ведения боя щитом и шестопёром: методичный, терпеливый, целеустремлённый. Проклятие сделало своё дело над набожным, общительным и прямым в диалоге мьёрном, превратив его в фанатичного и хитрого охотника с извращённым понятием праведности и чести. Утоление Голода он возвел в ранг поиска осколков религиозного откровения (переживая буквально мистический опыт, осушая цель своей охоты), а отбор жертв с ним связанных был превращен в ритуал, в котором Бездне преподносятся, при наличии, лишь пригодные – те, кто сами обагрили себя кровью (по утверждению его Учителя: "Пролитая кровь всегда оставляет след памяти – растворённой души, несущей сокровенные знания..."). Впрочем презрения ко всему живому Проклятый не питает, поэтому существуют в его картине мира и те, кто более чем достойны к дальнейшему существованию и даже, порой, к взаимовыгодному сотрудничеству. Критерием для последнего будет отнюдь не схожесть мировоззрений, внешняя доброжелательность или такой пустяк, как наличие или отсутствие ненависти и презрения к тому существу, коим является Хакон, но сила духа, что сильнее страха, а порой даже смерти. Таких Личностей вампир уважает, истово веря в эдакий неисповедимый "Великий План", что именно они в своё время приблизят наступление новой эпохи. Той, что является ему в жидком рубине вечной жатвы Бездны, к добру, или к худу.
Начитан, обладает хорошей памятью и риторическими способностями. Несмотря на свое состояние и практически полное отсутствие собеседников с отсутствием цели его уничтожения – любит затяжные беседы и глубокомысленные рассуждения. Оттуда его основная вредная привычка – разговаривает с самим собой, частенько вслух. Возможно симптом наступающего безумия. Отличает этот диалог от нормы то, что порой нечто "отвечает", откликается на мысли Вампира...
Кошмары, что мучают его днями во сне порой являются наяву ночами, погружая Хакона в состояние вязкого транса. Возвращать концентрацию помогает описанное ниже, однако видения Вампир считает реальными и значимыми, записывая их по памяти в надежде разгадать их истинный смысл.
Ещё одной подобной является надобность постоянно вертеть что нибудь в руках: эта привычка породила постоянный стук чёток между когтями Вампира, который его хозяин считает некой формой медитации. Всё дело в том, что зерна его чёток украшены четырьмя символами Бездны, к коим он обращается в случае сомнений и вязких дум.
Из страхов особо стоит отметить лиссофобию: каждый старший вампир рано или поздно сходит с ума. Поэтому главной целью Хакона является поиск того чуда, что смогло бы избавить его проклятое существо от такой незавидной судьбы.

Характеристики

Физическая мощь:

Сила – 6
Крепость – 6
Выносливость – 6

Ловкость:

Подвижность – 6
Реакция – 6
Гибкость – 6

Интеллект:

Эрудиция – 7
Концентрация – 8
Сила воли – 8

Удача – 4

Магический потенциал: 6

Меры Крови: 44

Навыки

Дробяще-рубящее оружие – мастер (шестопер, двуручный моргенштерн, бородовидный топор).

Скрытность – мастер. Навык до обращения лишь вспомогательный, ныне же – развитый до должного уровня за время охоты на уже двуногую дичь. Засады на трактах и ночные нападения на стоянки – "хлеб с маслом" любого ночного хищника, но если бы Хакон не умел скрывать свою проклятую сущность и среди людей, то был бы давно загнан, как дикий зверь.

Рукопашный бой – эксперт. (Когти Вампира) Когти левой руки в 3 см. длинной активно использует в бою в паре с шестопёром. Правую руку стачивает до сантиметровой длины.

Ритуалистика – эксперт (Безднопоклонничество).

Щиты – эксперт (миндалевидные, круглые-малые).

Аспектоведение – специалист: специализация на Проклятых, Чудовищах и Нечисти, как на самых частых в регионе проживания, а также Хаорита.

Следопытство – специалист.

Языки и обычаи - ученик: харданг – родной; Язык Кул`Хтара – изучался вторым.

Расовые навыки:

Бесплотность - Тело вампира на короткое время лишается физической плотности, изначально не теряя формы. Благодаря этому вампиры способны проходить сквозь решетки и просачиваться в крупные щели или дыры, будто плотный туман. В данном состоянии вампирам можно нанести вред, магическим и зачарованным оружием, обсидианом, пламенем и Даром Кесария.
Дурманящее касание - Вампир прикоснувшись к человеку или факторуму, способен на некоторое время поработить разум жертвы, властвуя над ним. Для более быстрого и эффективного результата требуется коснуться головы. На персонажей и НПС чья сила воли 8, и выше, данный навык не работает.
Сильное ощущение жизни (пассив.) - Старший вампир чувствует всех живых существ в радиусе 30 метров.
Управление новообращенным - В течении нескольких недель, пока связь между старшим вампиром и его жертвой сильна. Он может влиять на волю новообращенного малокровного, благодаря чему использовать его в своих интересах.
Аура страха - Аура страха старших вампиров, может вселять ужас не только в сердца мелких и домашних животных, но и в хищников, таких как, волки, медведи, крупные кошки. Люди и факторумы с силой воли 7, и ниже, также ощущают неестественный страх. Радиус действия ауры 7 метров.
Аура тьмы - В присутствии вампира, и с его желания, все искусственные источники света приглушают свой свет, а наиболее слабые (например свечи), и вовсе гаснут в радиусе 10 метров.
Вампирская Магия Крови (ур. векторов – 5, по умолчанию).

Большинство остальных навыков, используемых людьми отмерли за долгое время неиспользования.

Имущество

Примеры:



Шлем

Вид брони

Накидка

Щит

Нож

Сумка

Цельнометалический шестопёр.
Материал: воронёная северная сталь, кожа. Общий вес: 1 кг. Длина: от узла темляка до кончика шипа 95 см. Кожаный темляк переходит на полутораручную рукоять крепким плетением до небольшой гарды. Шесть удлиненных перьев, обычно затачиваются до почти топорной остроты. Снабжён четырёхгранным шипом в 5 см.

Стальной тарджет (малый круглый щит)
Материал:, липовые доски, дублёная кожа, северная сталь. Габариты: , 40 см. в диаметре, толщина 2 мм. Профиль круглый, выпуклый. Общий вес: 2.5 кг. Крепление к запястью кожаной перчатки осуществляется двумя широкими кожаными ремнями по обе стороны стальной скобы с ручкой посередине, оставляя когтистую ладонь свободной.

Охотничий нож.
Материал: северная сталь, дерево, кожа (ножны). Длина: с рукояткой 40 см. Клинок широкий, однолезвийный, снабжён маленькой гардой и пилой на обратной стороне.

Кольчужно-ламеллярный доспех. Материал: Чешуя и щитки - прокованная северная сталь. Кольчуга – северная сталь. Соединительные ремни - кожа.

Старый северный шлем с чешуйчатой бармицей и полумаской с кольчужной защитой лица - Толщина стали 2 мм. Вес 4 кг.

Клёпанная кольчуга с клиновидными заклёпками. Плетение 4 в 1. Длина подола до щиколоток, а рукава до середины плеча. Спереди и сзади разрез для удобства передвижения. Вес 13,5 кг.

Чешуйчатый жилет до середины бедра - Толщина пластин 1 мм. Основа - кожа. Вес - 7 кг.

Ламмелярная защита плеч и шеи. Толщина стали 1 мм. Общий вес - 2 кг.

Шинные наручи - Толщина пластин 2 мм. Общий вес - 1,5 кг.

Суммарный вес защиты - 28 кг.

Дорожный плащ с застежкой и капюшоном защищает металл от стихий во время путешествий.

(Примерные изображения прилагаются.)

Быт:

Кожаный пояс и портупея поверх доспеха с поясной сумкой (сзади) , оружейными ножнами и креплениями.
Кошель. 19 гахто'ро.
Грубая щётка с железной щетиной.
Точильный брусок.
Книга-дневник для записей, личных документов, рецептов, трав, сведений о существах и делах в кожаном переплете. Вложены несколько листов чистого пергамента.
Перо и склянка с чернилами.
2 тканевых и 2 кожаных мешочка по 300 гр.
Отрез плотной парусины. (2 на 2 м.)
Меха 1 л.
Ритуальные чётки с металлической подвеской в виде четырех голов Дэвов.
2 метра льняной веревки.
Огниво и трут.
Стальное ритуальное кадило в виде гравированного черепа на цепи. (На поясе).
Чугунный котелок 1 л.
Кожаная поясная сумка.

Биография

История Хакона, сына Эгиля, это драма одной дружной северной семьи на фоне трагедии целого государства, которая берет своё начало в сравнительно тихом и благополучном 250 году в не очень тихом и крайне опасном месте – близ стен Кравангера, столицы Ньоргского Ридьехта, на Кул'Хтаре.
Семья Хакона уже не первое поколение боролась за выживание в этом Предками забытом месте с легендарной северной настойчивостью и упорством. Эгиль и Фрея, родители мьёрна, души не чаяли в своём чаде: отец ради семьи поступил на опасную, но весьма доходную егерьскую службу на окраины Голодного Леса, а мать, потомственный аспектолог, оставила отчий дом и переехала к мужу с самого юга. Жили они честно и просто, зарабатывая на жизнь своим ремеслом и обучая ему своего сына в атмосфере дисциплины, религиозности и строгости. Жители Столицы уважали и ценили семью Эгиля за их помощь общине и гостеприимство, поэтому и атмосфера вокруг была в высшей степени дружеской. Ни у кого не было сомнений, что подрастающий Хакон, с упоением слушавший сказания матери (что поразительно много знала об этих местах, удивляя даже своего мужа), да таскавший по полу трофейный отцовский шестопёр станет достойным продолжателем дела семьи на благо городу и государству. Но у этой земли на длинноволосого парня были свои планы.
На Севере взрослеют рано, а на Кул'Хтаре – ещё раньше, поэтому уже к своим 14 годам молодой мьёрн уже во всю перенимал науку своего отца "в поле" – на заставе "Дремучая", что стерегла единственный тракт через Голодный Лес, восточнее Столицы. В этом лесу Хакон впервые понял, что чудовища из старых сказок и легенд матери – совсем не выдумка для нерадивых сыновей и дочерей Севера, и та самая легендарная защита Предков здесь больше реальная необходимость, чем теологический концепт. Лишь только корни древней культуры родного народа закрепились в разуме Хакона, как уже и сам ствол сего древа традиций подвергся ураганному ветру испытаний этой проклятой земли. Застава хранила честных труженников, кормильцев столицы на полях и опушках от чудовищ, коими кишел Лес Голода и многочисленные руины в нём. Каждую пару дней случалось несчастье: то охотники на пса бездны набредут, то мерники на поле заведутся. То оборотень скот покосит (вместе с неудачливыми пастухами), то вытьянка тракт облюбует. Всё не слава Предкам в том месте, и тем нужнее были егеря с застав, окружавших города и сёла. Молодняк обучался вместе с опытными вояками, перенимая опыт прямо на лету, и эту суровую школу пришлось проходить и Хакону, помогавшему своему отцу во всём. Мать же врачевала ранения своих родных, стоически перенося волнение за частоколом заставы: горячаяя кровь молодого человека так редко давала возможность прислушаться к её советам.

Но не прошло и трех лет, как к чудовищам на черырех ногах добавились те, что ходят на двух. Война Огненной Стрелы молнией грянула на и так пасмурном небе. Стройные отряды потоком закалённых в боях вергов проходили через заставу в сторону границы... А назад возвращалась тонкая вереница искалеченных, сломленных, мёртвых. Хакон молился за них, каждый раз возвращаясь с патруля, но его молитвы глохли в стонах умирающих, над которыми безуспешно корпела его мать, что переходила на методы уже далеко не традиционные для её народа, лишь бы сберечь хоть кого то. В лесах же теперь егеря отлавливали лазутчиков безднопоклонников, что как коршуны терзали как воинов так и простой люд. Их, еще живых (но не обязательно невредимых) брали в полон хитрыми вылазками по ночной темноте и волоком тащили до заставы, где их ждал допрос с пристрастием. Хакону никогда не нравились пытки, но его природный талант красноречия, да неплохая способность к языкам бывали весьма полезны на этом поприще. Впрочем, кроме их тяжкого наречия у аборигенов мало что можно было выведать: всё сыпали проклятья, та бубнили пророчества, даже под пытками не оставляя своих темных богов. Подобное презрение к смерти было знакомо и мьёрнам, и Хакон с удивлением для себя порой обнаруживал сходства между такими непохожими народами...
Годы шли, города обрастали похоронными пепелищами, а войне не было конца. Кажется, что даже лесные твари воевали вместе с бледными туземцами против северян. Граница откатывалась назад с каждой новой луной и вот напряженное затишье повисло над "Дремучей". Всем было ясно, что будет дальше и Эгиль со своим 25 летним сыном начали подготовку заставы к осаде. Было целым подвигом, уговорить Фрею отправиться под защиту более надёжных Столичных стен, и лишь под обещание вернуться живыми мать оставила отца и сына, сопровождая медленный обоз с ранеными и беззащитными. То, что было дальше, вряд ли возможно точно передать словами. Три дня и две ночи Голодный Лес вопил звоном стали и агонией поверженных. Тяжеловооруженные дружинники с егерями сражались отважно; Хакон же старался не отставать от своего отца, который, не смотря на уже давлеющие годы принял командование как самый опытный из оставшихся воинов. По колено в грязи и крови, среди тлеющих обломков они выстояли, заплатив высокую цену за победу, но миг триумфа был не долог. Молодой мьёрн, что взглянул на горизонт первым увидел алое зарево на западе... Отряд измученных воинов падал на колени, выйдя на опушку после поспешного марша, но их сразила не усталость, и не вражеская стрела. То зарево было пожаром. Горела Столица. Горел их Кравангер. На той опушке был и Хакон: он кричал, плакал, выл от отчаяния, взывая к Предкам то ли за помощью, то ли за отмщением, он уж и сам не помнит. Предки не ответили на зов: было очевидно – все кто был в городе погибли. Но что точно сохранилось в его памяти, так это отец, поднявший его с колен и уводящий в лесную чащобу. Он говорил что то о клятве отмщения, о неоконченной борьбе, а у самого слезы катились по морщинистым щекам, застревая в поседевшей бороде. Победители вернулись на свою заставу побеждёнными, и никто не проронил ни слова, собирая всё, что могло пригодится в их будущей борьбе с трупов товарищей и врагов. Водрузив на себя тяжелую чешую лишь Хакон обернулся на подожённую "Дремучую" – их неполная сотня стала партизанами Голодного Леса.

С тех пор что то надломилось в разуме Хакона, получившего со временем прозвище "Леший" за опасную привычку долго бродить в одиночку по лесной чащобе, погруженным в собственные думы. Молодого егеря начали преследовать кошмары, однако об их полубезумном содержании он предпочитал молчать. Забот и так хватало с лихвой. Отряд кочевал с места на место, то растворяясь среди своих врагов, то прячась по руинам и горам; то расходясь чуть ли не поодиночке, то действуя единым подразделением. Но где бы они не проходили, там с отчаянным рвением и звериной хитростью поднимались мятежи порабощённых, горели капища, лишались сна местные вожди. Раз в год их объединяла надежда на возвращение северян на Кул'Хтар и данная ими клятва на старом пепелище Дремучей. Но с каждым годом на родное место возвращалась всё меньше, а те кто приходил, были всё озлобленнее, все отчаяннее... К пятому году уже не было возможности отличить их от безднопоклонников: многие практиковали кровавые ритуалы, которые давно уже были забыты их предками, а разница между виновными и невинными в их жестоком деле стала уж совсем несущественным концептом. Хакон же, сидящий подле своего постаревшего отца у тусклого огна, наблюдая за этим красными от бессоницы глазами уже и сам не был уверен в правоте их дела. Его размышления уводили его далеко в чащу леса.
"Мои предки пришли на эту землю незванными, их потомки заплатили за вторжение кровью. И её же мы продолжаем её лить... Кровь и смерть... Неужели это всё, что нам осталось?"
Вопрос заданный деревьям не должен был иметь ответа, но он всё таки последовал – стрелой, что пробила левое плечо Лешего.
Облава на их тайное место застала остатки отряда врасплох. Стрелы и клинки косили измотанных воинов, их добивали бледные тени из Голодного Леса. Окружённый и израненный, Хакон рухнул подле своего умирающего отца, ожидая последнего удара. Но боль от ранения быстро уступила место сокрушаещему разум шоку:
— Вот мы и встретились, возлюбленные мои! — прозвучало до боли знакомым голосом от фигуры в тёмном изорваном плаще. Для умирающих отца и сына время остановилось, когда капюшон спал на спину женщины, обнажив лицо, усыпаное татуировками на таком чужом, но уже давно понятном языке. — Наконец-то, мы вновь будем одной семьей!
— Фрея?! — последнее что сумел выговорить Эгиль до того, как кривой кинжал в продолжении родственной руки рассёк ему горло. Шок будто диким вепрем отбросил Хакона от безумного зрелища: он отползал от увиденного, рыхля окованными сапогами землю в родной крови, мотая головой и мыча, словно умалешённый. Само Мироздание тогда ушло у него из под ног, а шепот из кошмаров в его голове пророчески повторял предзнаменования пленных культистов, затмивая все прочие звуки. Раненый мьёрн пересилил себя, наспех выкрикнув молитву Предкам – надежда, что дурной сон, коим это всё конечно же и являлось, прекратиться, но и та растаяла в воплях, разрывавших его череп изнутри. А дорогая матушка приблежалась к сыну продолжая очередь.
Что должно было произойти с человеком, чтобы он поднял холодную сталь против горячих уз родства? Какое безумие должно прорости в его разуме? Ответа Хакон не знает до сих пор, но именно в тот момент Мьёрн понял, какой бог по настоящему реален в этих землях; какой бог являлся ему во снах и шептал сонмом голосов, чьи имена он откуда то уже знает. Имя ему Бездна, и Бездне Леший взмолился, вырвав стрелу из собственного плеча и воткнув его окровавленный наконечник в землю, по примеру дикарей его окружавших.

Голоса разом взопили, а затем утихли... вместе с безднопоклонниками его окружавшими. Один за другим они падали бездыханными и не успела оскверненная жрица обернуться назад, как тёмная крылатая тень оторвала ей голову молниеносным движением, оставив тело рухнуть на землю. Сознание покинуло Хакона в тот момент, впервые проявив своеобразное милосердие к своему хозяину.
Следующий месяц Леший провёл в тяжёлой лихорадке: сны его были наполнены ужасами прошлого, перемешиваясь с краткими периодами сознания, в которых тёмная фигура подносила к его губам горькое травяное питьё, распевало заунывные мантры нечеловеческим голосом, которые, как казалось, вливаются вместе с напитком в самое нутро человека. Но поистине же время превратилось в вечность только в последнюю неделю того зимнего месяца, когда горячий и горький напиток в один день сменился холодным и вязким, а нечто бритвенно острое с хирургичесской точностью выводило алые вензеля на его лбу. То что видел в те дни Хакон своим духом не выдерживало даже его собственное тело: он чувствовал, как в нем перемещаются и вытягиваются кости, лопаются и вновь сростаются мышцы, буквально кипит кровь. Однако те откровения, что переживал его дух были столь же ужасающие, сколь и необъяснимо прекрасны, и лишь в них он находил убежище от страданий тела прошлого и настоящего.
Кошмар закончился, когда его глаза вновь открылись и чужая воля подняла Хакона с постели, бросив на колени перед тёмной величественной до божественности фигурой Первородного Вампира, назвавшегося просто "Древний". При его виде Леший в полной мере осознал произошедшее с ним, а пояснения, данные ему чудовишем не оставили сомнений – Хакон, сын Эгиля умер; Леший, ученик Первородного был рождён. Подобные метаморфозы не проходят мгновенно и бесследно, однако сопротивляться им уже не было ни смысла, ни сил: Хакон быстро обнаружил, что его воля ещё не полностью принадлежит ему, а Жажда является отличным мотиватором к служению фигуре нового господина.
Наставник новорождённого Старшего оказался просто кладезем самых различных знаний, и даже самые каверзные вопросы, на которые он не скупился отвечать с великим терпением, не могли поставить его в тупик. Более того, красноречивые объяснения всей череды злоключений Хакона, которые в самых мельчайших подробностях были известны этой летучей мыши, были сформированы в последовательную и очень убедительную проповедь, в которой мученик обретает истинную веру через перенесение невыносимых страданий и оказывается достойным посвящения Бездны. Леший, поражённый откликом этих слов в своём сознании, памяти и душе обретает новую веру и нового учителя, которому подчиняется уже беспрекословно.

Подземные крипты древних руин стали для Вампира библиотеками откровений и убежищами, а название Леса Голода над ней наконец обрело вполне буквальный смысл. Ночные охоты и путешествия по Кул'Хтару и дневные уроки стали рутиной на следующие 12 лет существования его проклятого существа. С течением этих долгих лет и преумножением знаний и навыков Хакону все больше казалось, что Древний, который время от времени то пропадал на пару тройку ночей, имеет какие то долгоиграющие планы на своего ученика, однако спросить об этом он не всегда осмеливался. В то же время целая плеяда иных тайн открывалась Вампиру от него: тут за рассуждениями о природе Бездны сразу же следовали новоявленные практики ритуалистики, а за утолением Жажды – странная для него Магия Крови. Каждое действо сопровождалось наставлением, каждая неудача – жестокой карой и ептимьей. За долгие годы Хакон научился видеть в личности Первородного не только своего спасителя, которому обязан хоть проклятой, но жизнью, но и духовного наставника, открывателя неописуемых истин, частью великого плана которого стал недостойный сын, чуть было не убитый собственной обезумевшей матерью. Поэтому Старший служил Древнему с должным почтением, которое, впрочем, порой все же нарушалось любопытством новообращённого. Лишь вопросы о его происхождении наставником откровенно игнорировались, с постоянной и давно избитой поговоркой по типу "всему своё время", а редкие всплески эдакого "праведного гнева" на "засилье недостойных детей, оскорбляющих Бездну своими заигрываниями с Дэвами" порождали в разуме догадки, что это существо когда то стояло у истоков бездопоклонничества. И конечно же, такая величественная и таинственная личность не могла вечно носиться с очередным отпрыском собственной крови.

Холодное начало 292 года ознаменовало начало нового испытания, пробудившего Вампира от дневного сна. Видения безумия, о которых предупреждал Древний вновь ударили по инстинктам и разуму Старшего с той же силой, что мучали его ещё человеческого предшественника. Однако с неизбежным озверением наставник оставил справляться своего ученика наедине, попросту не вернувшись после очередного своего отсутствия – эдакий последний экзамен застал Хакона подготовленным. Своей целью он поставил поиск или создание средства, что исцелит его от неизбежного сумасшествия – лишь тогда его господин сочтет Лешего достойным причащения своего замысла.
Исходив Кул'Хтар вдоль и поперек Вампир был уверен, что в этом чистилище недостойных не осталось чего то, что могло помочь ему в его нелёгком деле. Но все же была в этом месте ещё одна, последняя зацепка – загадка из прошлого, что так давно оставалась неразгаданной: ещё в тяжкий предпоследний год войны Хакон слышал о проишествии, связанном со странной магичесской аномалией на востоке. Тогда в воюющей стране списали его на проделки безднопоклонников, однако в бытность свою кровососом Леший всё чаще встречал в говоре своих будущих жертв слова о кристалле, что переносит в земли доселе невиданные. Слухи и домыслы нуждались в проверке, а потенциальное путешествие – в тщательной подготовке. Передвигаясь лишь ночами и в пасмурную погоду фигура в тёмных доспехах и плаще шагала на восток: он думал обнаружить целый город вокруг уже успевшим стать легендарным места – Дар-эс-Хтор. В его сознании сие поселение жужжало толпами паломников в новую "землю обетованную" будто улей, перенаправляя огромные толпы туда и обратно, скрыться среди которых не составило бы труда, но не тут-то было. При всём своём варварстве, безднопоклонники, что обрели серьёзную организацию в виде Культа Бал'Руха место это освоили быстро и основательно: здесь не сила, но хитрость будет брать крепости, а вот её то у Лешего за время партизанства накопилось с избытком. В таком месте как Кул'Хтар редко осмеливаются задавать лишние вопросы о внешнем виде незнакомым вооружённым прохожим, а глубокий капюшон со шлемом помогают ночной темноте скрывать "выдающиеся" детали внешности.

Или так он думал... Леший не был единственным охотником в таких многолюдных местах, поэтому осторожность и осмотрительность не могли быть лишними. Но и они панацеей конечно же не являлись и груз "пропавших без вести" разномастных истребителей нечисти и неудачливых стражников домокловым мечом висел над Вампиром: его обнаружение было лишь делом времени и удачи тех, кто уже вышел на его кровавый след. Он лишь надеялся разузнать как можно больше до того, как из города придется сбежать навсегда. С каждым днём скрываться становилось все сложнее: дни в городе сулили быструю смерть и были полностью исключены, а времени ночей откровенно не хватало ни для продуктивного сбора информации, ни, порой даже для пропитания: ловушки и уловки стражи становились всё изощрённее, а риски вылазок – всё выше.
Но все же долгие и терпеливые наблюдения за кристаллом в центре города под видом странствующего паломника ознакомили Вампира с принципом его работы: несколько гахто'ро в одни руки, несколько сломанных пальцев в других – и знания о Майдахе капля за каплей собирались в черепе Проклятого. Его исследования, однако, были обречены на безвременное прерывание, но совсем не так, как он ожидал: в одну из бесчисленных ночей этих двух долгих лет в переулке к темнодоспешной фигуре не скрываясь подошли пятеро, сверкающих сталью кривых клинков и не менее кривых улыбок. Хакон уже было схватился за шестопёр, но был остановлен поднятой в мире ладонью предводителя полуночных гостей: вместо привычных криков о помощи и звона стали с Вампиром завели хоть и осторожную но цивилизованную беседу; вместо сквернословия и проклятий к нему обратились эпитетом "Благословленный Аннаром". Весьма неожиданным и откровенно подозрительным было и предложение культиста "присоединиться к их молитве в Центральном Святилище" – грандиозном, но всё ещё строящимся храме Бал'Руха, прямо напротив вожделенного кристалла. Впрочем, и выбора в данном вопросе Хакону не оставили, о чем красноречиво свидетельствовали и тёмные фигуры на ближайших крышах, и руки его собеседников, что не покидали рукоятей разношёрстного оружия – было очевидно, что отказ быстро перетечёт в бойню, из которой даже Проклятому не выйти живым. Нехотя согласившись, Леший проследовал за своими конвоирами, хотя бы в надежде выиграть побольше времени и возможности для побега.
В храме было пусто, кроме одинокой фигуры мужчины в ритуальном одеянии Азари'Диаль – Старший Жрец встретил Вампира безоружным, и казалось, что даже аура Старшего не причиняет ему какого либо дискомфорта. Подобное бесстрашие подкупило Хакона... и одновременно насторожило: какой властью над собой и другими обладает этот смертный, что даже такое чудовище как Леший даже не колеблет тона его голоса? Жрец пригласил его к светской беседе, указав на место рядом с собой, будто перед ним стоял не когтистый монстр а очередной провинившийся послушник. Любопытство, коего Проклятый пожалуй и не помнил, заставило его присоединиться к служителю Бал'Руха в разговоре, в коем почему то не было ни вражды, ни агрессии. Напротив, Жрец был восхищён способностями Хакона так долго избегать поимки и жестокой смерти от рук его охотников и стражи, а так же признался и в собственной заинтересованности причиной таких рискованных вылазок в одну из самых укрепленных крепостей Кул'Хтара – ведь пропитания в избытке и в менее опасных для Проклятого местах. Какого же было удивление Лешего, когда после его истории о поиске лекарства от наступающего безумия Старший Жрец предложил ему традиционную для Культа взаимовыгодную сделку: Культ обязуется предоставлять доступ к любой имеющийся у них информации о проклятых и связанных с ними изысканиях взамен на агентурную службу Хакона на Майдахе – в Балленграде и его окрестностях, в опасной охоте за мифическими артефактами той земли. Но при условии "искупления" прошлых преступлений Вампира на землях Дар-эс-Хтора и запрета будущих подобных под страхом смерти, что ограничивало рацион Вампира врагами Культа и лихим людом, что был пойман для жетвенников или бродил по лесам.

Хитрый Жрец обещал, что пока от Вампира будет больше пользы, чем вреда, то его не тронут ни Улз'Ассен, ни стражники, а Верховный Совет "даже простит недостаток его веры в Пророка", но стоит ему ослушаться условий договора, и его череп украсит посох Главного Ритуалиста Балленграда. Хоть и ощущая подвох в словах культиста Хакон быстро смекнул, что подобное сотрудничество сильно ускорит его поиски и значительно облегчит его проклятое существование: постоянная игра в прятки столь сильно замедляет его исследование, что и пяти человеческих жизней не хватит, чтобы добиться хоть каких то результатов, а отсуствие помощи и банальных ресурсов делает его положение совсем уж удручающим. Недолго подумав Хакон и Старший Жрец Дар-эс-Хтора скрепили их договор рукопожатием, что вложило в когтистую руку особый предмет – ожерелье из маленьких черепов летучих мышей исписанное ритуальными писменами – опознавательный знак и мрачное напоминание об ответственности за нарушение уговора. С ним же – запечатаная грамота, что предназначалась представителям Культа на другой стороне долгожданного кристалла.
Однако сначала Вампир должен был исправить то, что натворил: страже цитадели он указал все скрытые ходы и лазейки в их обороне, по которым он проникал и сбегал из города в случае опасности, а также взялся за обучение агентов Культа мастерству скрытности, за год значительно подготовив их и поделившись уловками и приемами из собственного богатого опыта.
Жрецам же более интересны были те безумные откровения, что получал Проклятый и попытки их осмысления – так или иначе, но проклятие вампиризма было напрямую связано с Бездной, поэтому в утренние часы Хакон зачитывал им свой дневник и вёл теологические диспуты, всё под строгим наблюдением Старшего жреца и его охотников. Взамен же он получал те крупицы информации, что были ему обещаны – что бы кто не говорил, но Культ своё слово держал, хоть и на их полное доверие расчитывать не приходилось. Что в принципе вполне понятно, учитывая его состояние...

Наконец ночь настала, и Старший Жрец дал свое благословение на путешествие на Майдах – видимо посчитав, что там Леший принесет Культу больше пользы. Последнего же двигало желание получить хоть какой то прогресс в своих поисках. Вместе с группой следопытов они во мгновение ока перенеслись в земли города, что своими масштабами мог тягаться с Дар-эс-Хтором – Балленград встретил их подозрением и опаской, как и многих, пребывающих на эту землю в сопровождении такого неожиданного спутника. Однако грамота с большой печатью и безделушка в когтистой руке помогли хотя бы не получить кол в сердце сразу по прибытии – было очевидно, что решение Жречества Дар-эс-Хтора здесь было воспринято как опасная авантюра. Впрочем внутреполитические дрязги Культа Хакона интересовали мало, пока их договор выполнялся полностью, и пока что никто вроде бы не собирался его нарушать. Но и окрестности столицы приветствовали Старшего непривычным климатом, смертельными опасностями и новыми возможностями: эта земля буквально светилась древними знаниями в своих многочисленных руинах и шпилях, а постоянные военные действия прекрасно подходят для охоты не только за информацией, но и за пропитанием – туземская кровь явно пришлась ему по вкусу.

Путешествия вслед армий на север и северо-запад, к Мирской роще (где Вампир обустроил скрытый от глаз и солнца перевалочный пункт), да частые вылазки в Столицу по ночам за очередным распоряжением своих подозрительных союзников – вот что составляет сейчас ежедневный быт Хакона. Пытаясь оценить нравы и обычаи местных с одной и другой стороны каменных стен он ищет тех, кто будет достоин помочь ему в нелегком деле, а может быть и принять Проклятую Кровь в собственное естество. А может и просто стать обедом.
Нуллией или ритуалом; в хрупком содружестве с другими или в одиночку, знанием или холодной сталью и когтем, но Леший найдёт искомое... Или погибнет пытаясь.

Игрок: Евгений Бородин
Раса:	По рождению: чистокровный мьёрн. Ныне: Старший Вампир.
Возраст:	53 года. 1 рейнданга 250 г.
Происхождение:	Ньоргский Ридьехт (Кул'Хтар)
Род деятельности:	- Ассоциированный агент Культа Бал'Руха. Ищет способ избавления от наступающего безумия. Разыскивает своего пропавшего Учителя – обратившего его Первородного Вампира.
Вероисповедание:	Безднопоклонничество.
Мировоззрение:	Законопослушный злой.