Редкий вид призрака туманного, в посмертии своём по каким-либо причинам не сумевшего окончательно разорвать путы, со смертным телом связующие. Будь то заклятие, наговор заушный али боль великая, что-то накрепко привязывает душу несчастную к её кости – черепу, позвоночнику али любой иной детали опоры телесной. Кость та по ночам мерцает светом неживым, как у гнилушки болотной, и издаёт звон тихий. Тем звоном привлечённые, случайные путники могут найти кость заклятую – и в пургу, и в дождь, и в любое иное ненастье кость землёю не принимается и в чистоте сохраняется. И в звоне вскоре зевака услышит голос, запертой душе принадлежащий.
Призрак этот на редкость миролюбив, и лишь занудством своим человеку опасен, коли кость скорбящая не сломлена будет. Дух, уставший до одури сидеть в неволе, будет умолять похоронить его по заветам предков да молитву прощальную прочесть – из коих загадок он не делает и с готовностью рассказывает, в деталях мельчайших. Взамен он предложить может немногое, ибо редко обладает скарбом затаённым. Но ежели неподалёку клад сокрыт, али сама земля творит богатый металл или камень – то покажет путнику без сомнения, ибо ценности для духа ни в том, ни в другом никакой.
Путнику пускай боги терпения каменного подарят, ибо молчать томимый одиночеством дух не может. И ни в коем случае пусть человек тот гневу воли не даёт, и костяному узилищу вытьянки не вредит! Вместе с костью и призрак падёт, трещиной в теле бесплотном сражённый, и вой предсмертный его столь пронзителен и резок, что чувств лишь глухого да мёртвого лишить не может. И вой этот будет подобен боевому рогу для нечисти разномастной – вокруг путника земля вскипит, выпуская мертвецов, из лесов окружних волколаки да упыри сбегутся на кровь живую… Лишь великая удаль да благословление всех богов местных человека от смерти упасти может.
Совсем иная участь ждёт того, кто вытьянке сердце откроет да посочувствует. Похоронив кость со всеми необходимыми обрядами, путник разрывает путы, призрака к кости привязавшего, и свободу тому дарует. Попрощавшись с бывшим пленником, пускай добрый человек не устрашится кость из земли снова вынуть да в суму свою уложить, ибо отныне она сама будет ценнее золота. Пускай души в ней боле не хранится, она хранит на себе след волшебный – свет её не гаснет, а напротив, в темноте ярче становится и факел с лихвою заменяет. А коли встретятся на пути твари ночные, до плоти людской охочие, то свет от оберега их в смятение повергает да прочь гонит. Та нечисть, что разумом не обижена, не страшится огня вытьянки, но и подходить не рискует – благодаря сияющим черепам да прочим частям опоры телесной немало чудовищ было учёными мужами на разговор приглашено, дабы без страху можно было выведать многие тайны дивного народа.
В ремесле кость, от духа освобождённая, своих свойств не теряет. Мастер может выточить из этой невидали и украшения, и амулеты, и наконечники для стрел. Особенная ценность выходит именно у наконечников – ежели при ударе кость не переломилась и вошла в плоть, то для чудовища такая рана будет страшна и тревожна. Боль раненого преследует великая, плоть не смыкается, а разум мутится… человек же от такой раны, напротив, почти не страдает, а лишь падает в сон беспробудный до извлечения кости из раны.
<right>(страница из рукописи монстролога Ариевиста Полоумного, смиренного раба Белой Церкви)</right>
